Львиная доля венчурных инвестиций идет сегодня в новые финансовые технологии. И это вполне объяснимо. То, что происходит в сфере финансов, можно сравнить с трансформацией мира после перехода от повозок и лошадей к двигателям и машинам. В одной из самых консервативных отраслей, которая не менялась практически со времен первых банков, происходят необратимые тектонические сдвиги.
Мир неуклонно движется к новой финансовой экосистеме.
Управление личными финансами и финансовое планирование, персональное онлайн-кредитование, краудфандинг, криптовалюты — по сути, эти сервисы уже нельзя называть банковскими продуктами. Во многом их популярность связана с отсутствием ограничений, присущих традиционным банковским продуктам, — низкой скорости доставки, большого количества посредников, ограниченной доступности, жесткой централизации. Технологические инновации, с одной стороны, делают удобней процедуру оплаты, а с другой — позволяют лучше контролировать свои финансы.
Новые онлайн-сервисы, типа британской Wonga или российской Platiza, дают возможность получить деньги, минуя банковский офис вообще. Кто бы еще несколько лет назад мог подумать, что кредит можно получить за несколько минут, без документов и прямо на карту? Или у своих друзей в Facebook: краудфандинговая платформа Lending Club, построила биржу, работающую по принципу народного финансирования (pear to pear) — пользователи соцсети могут напрямую кредитовать друг друга.
Мировая финансовая экосистема движется к максимальному упрощению и исключению лишних звеньев. Показательный сценарий этого тренда реализуется в США: чтобы противостоять монополии Visa и MasterСard, которые берут немалую комиссию за свои услуги, американские ритейл-сети объединились для создания собственной платежной карты. Этот шаг обеспечивает не только прямую финансовую выгоду, но и возможность предоставлять клиентам большее количество новых сервисов и способов оплаты.
На одной из недавних конференций Дэвид Маркус, до недавнего времени возглавлявший PayPal, выразил уверенность в том, что платежи в привычном понимании термина вскоре просто исчезнут (он назвал этот тренд disappearing payments). Как и барьеры, что разделяют людей и товары или услуги, которые они хотят купить или получить.
Именно в этом состоит основная ценность и прорывная сила инновационных финансовых технологий: мы не должны тратить время и лишние деньги на осуществление платежей, как делаем сейчас, используя наличные, кредитные карты, электронные кошельки.
Вскоре можно будет просто сказать, что вы согласны с получением услуги (товара) по этой цене и получить ее буквально за секунду. Как вариант — заказать такси или оплатить покупки с мобильного телефона, используя для идентификации отпечаток пальца. Или же указывая заранее, откуда продавец может списать деньги (как это реализовано, например, в службе такси Uber).
Одним из самых ярких и неоднозначных элементов новой экосистемы является криптовалюта. Многие видят в ней не просто серьезного конкурента официальным финансовым организациям, а реальную угрозу фиатным деньгам, монополии государства, банков и экономическому раскладу на глобальном уровне. Эти опасения заслуживают отдельной дискуссии.
Изменение принципов оплаты вовсе не означает ликвидацию денег или исчезновение существующей финансовой системы. Платежные инновации не отменят традиционного банкинга, но заставят его принципиально измениться. Основных сценариев два.
Первый — постепенное сведение к минимуму функционала «старой гвардии». Хотя процессинг, ведение счетов, корпоративные инвестиции и другие основополагающие для банков услуги и процессы еще долгое время будут востребованы.
Второй сценарий — обратный. Теоретически новые технологии могут стать катализатором развития финансовой системы и обострить конкуренцию между самими банками. Почувствовав нарастающую угрозу со стороны молодых сервисов, последние начнут активные действия по наращиванию инновационных услуг в собственном портфеле.
Практика нескольких веков говорит не в пользу второго сценария. Для рывка финансовые институты слишком тяжеловесны и неповоротливы. Высокий уровень регулирования не позволяет им бежать быстро и быть мобильными. А это противоречит самой природе инновационного бизнеса.
Очевидно, что «традиционалы» не сдадут свои позиции без боя и будут использовать любые средства, чтобы приостановить стремительный рост электронных конкурентов — от агрессивной пропаганды до регуляторных ограничений. Обвинение в «ростовщичестве», попытки лимитировать ставки по кредитам, запретить использование криптовалют и другие действия будут сдерживать развитие финансовых инноваций.
Их невольными помощниками во многих странах (в том числе, в России) являются низкая финансовая культура населения и нелюбовь к безналичным расчетам.
Но жизнь на месте не стоит: по оценкам Центробанка, 86% из 210 млн карт, эмитированных российскими банками на 1 октября 2013 года, являются активными. При этом в общем объеме операций, совершенных с картами, доля безналичных расчетов впервые превысила долю снятия наличных (52% vs. 48%). По мере роста благосостояния и экономической глобализации люди все больше нуждаются в простых, удобных и безопасных методах платежей и обращения с деньгами.
Большой проблемой для быстрого развития новых технологий в сфере финансов остается качественный скорринг – своевременная и точная оценка заемщиков и возможных рисков. Но и эта задача не остается нерешенной. В России, например, недавние поправки в законодательстве позволят финансовым сервисам дистанционно идентифицировать клиентов через подключение к государственным базам (ПФР, ДМС и др.). Это значительно повысит прозрачность рынка, ускорит его перевод в электронный вид и дальнейшее развитие.
Искусственные регуляторные ограничения (например, ставок по кредитам для МФО) тоже не станут непреодолимым препятствием для онлайн-финансов, к тому же они не приведут к позитивным для экономики результатам, а просто уведут рынок в «серую зону», так как потребность в кредитах сама по себе никуда не исчезнет. 100-процентную прозрачность любым финансовым операциям может гарантировать только их полный перевод в электронный вид. И эта трансформация — исключительно вопрос времени.
